Текст возражений Ю.М. Новолодского на действия председательствующего

Полный текст в формате pdf размещён в нашем телеграм-канале: https://t.me/balticlaw/69

Возражения на действия председательствующего

(в порядке статьи 243 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

Председательствующая судья по настоящему делу - Ольга Александровна Ануфриева, (далее по тексту «Судья») в течение всего судебного заседания 12 апреля 2022 года, продолжавшегося 2 часа 53 минуты, систематически допускала нарушения изложенных выше принципиальных положений Конституции и уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, активно выступая на стороне обвинения и выполняя функцию органа уголовного преследования.

Подобные существенные нарушения принципов и норм уголовно-процессуального законодательства, создавали реальные препятствия нормальному осуществлению стороной защиты предоставленных ей процессуальных прав и возможностей по недопущению уголовного преследования Чиркина и Богданчика, в действиях которых отсутствует состав преступления, необоснованно вменённый им в вину. 

В судебном заседании 12 апреля 2022 года проводился допрос экспертов в области промышленной безопасности Маликова ­­­и Орешкина, которыми в суде первой инстанции были даны экспертные заключения об отсутствии каких-либо отступлений от соблюдения норм промышленной безопасности в действиях подсудимых Богданчика Н.Л. и Чиркина И.А., осуществлявших организационно-подготовительные мероприятия к производству запланированных на 25 мая 2017 года газоопасных работ.

Часть 2 статьи 80 УПК РФ устанавливает, что «Показания эксперта – (это) сведения, сообщенные им на допросе после получения его заключения, в целях разъяснения или уточнения данного заключения в соответствии с требованиями статьи 205 и 282 настоящего Кодекса».

Таким образом, цели допроса эксперта в судебном заседании законодательно ограничены «разъяснением или уточнением» экспертного заключения. Выход за пределы упомянутых целей не соответствует смыслам уголовно-процессуального доказывания, поскольку способен к существенному искажению всего процесса уголовно-процессуального доказывания. 

Для получения от эксперта ответов на новые вопросы, требующие использования ранее исследованных экспертом обстоятельств, законом определён специальный порядок.

Так, в соответствии с положениями части 2 статьи 207 УПК РФ «При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельствуголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту».

Как следует из процитированного положения закона, ответы эксперта на новые вопросы на основе ранее исследованных им обстоятельств уголовного дела, могут быть получены только в рамках проведения дополнительной экспертизы, порядок назначения которой регламентирован процессуальным законом.    

В нарушение существующего процессуального порядка, судья в ходе допроса экспертов (без назначения дополнительной экспертизы) поставила перед ними ряд вопросов, постановка и разрешение которых было, возможно лишь в рамках проведения дополнительной экспертизы. Кроме того, судьёй перед экспертами были поставлены вопросы, направленные на выяснение обстоятельств, выходящих за пределы ранее проведённых экспертных исследований. 

В ходе судебного заседания 12 апреля 2022 года все перечисленные выше правила, устанавливающие надлежащий порядок допроса экспертов при апелляционном разбирательстве уголовного дела, были нарушены председательствующим судьёй.

Значительная часть вопросов, поставленных судьёй перед экспертами, выходила за пределы ранее исследованных экспертами обстоятельств дела. Вопросы ставились судьёй в устной форме, что лишало экспертов возможности использовать содержащиеся в вопросах новые для экспертов сведения для научно обоснованных ответов, имеющих значение доказательств по настоящему уголовному делу.

Заключениями экспертов Маликова и Орешкина, которые были даны ими в суде первой инстанции, было установлено, что взрыв в гидрозатворе № HV-9300901 AS, произошёл по причине нарушений ряда правил безопасности, допущенных бойцами ВГСО в ходе выполнения ими газоопасных работ по отглушению фланцевой пары на выходе из гидрозатвора HV-9300901 AS. 

В наряде-допуске № 111-к от 18.05.2017 года, составленном начальником цеха № 42 ООО «КИНЕФ» Чиркиным и утверждённом (в соответствии с существующими в ООО «КИНЕФ» правилами) заместителем директора технического ООО «КИНЕФ» - Богданчиком, прямо указывалось на недопустимость нарушений правил производства газоопасных работ, которые, как было установлено экспертами, допустили бойцы ВГСО. В частности, в наряде-допуске бойцам ВГСО указывалось на исключение возможного «искрения» при производстве исследуемых работ. Именно «искрение», появившееся в результате нарушения бойцами ВГСО правил безопасности производства газоопасных работ, было оценено экспертами Маликовым и Орешкиным в качестве причины произошедшего взрыва, повлекшего человеческие жертвы.

В соответствии со статьей 389.9 УПК РФ предметом апелляционного рассмотрения дела является проверка законности, обоснованности и справедливости вынесенного по делу оправдательного приговора.

Законность вынесенного по настоящему делу оправдательного приговора не вызывает ни малейшего сомнения ни у стороны защиты, ни у представителя потерпевшего, ни у любого объективного наблюдателя, поскольку совокупностью исследованных в суде первой инстанции сведений не было выявлено ни одного доказательства, свидетельствующего о каких-либо противоправных действиях подсудимых, способных привести к взрыву, повлекшему человеческие жертвы. То есть, не было выявлено действий подсудимых, подпадающих под диспозицию статьи 217 УК РФ в редакции, действовавшей на 25 мая 2017 года.

Установленное судом первой инстанции отсутствие обвинительных«доказательств», подтверждающих факт совершения подсудимыми противоправных действий, является безусловным основанием и должной мотивацией вынесенного по делу оправдательного приговора.

Справедливость оправдательного приговора, вынесенного в отношении лиц, не допустивших каких-либо противоправных действий, не может вызвать у здравомыслящих людей каких-либо сомнений, и всё, что должно подвергаться апелляционной проверке, - это вывод суда первой инстанции о полном отсутствии в совокупности сведений, представленных суду обвинительной властью, каких-либо доказательств, подтверждающих факт совершения оправданными лицами действий, повлекших исследуемый взрыв, и их виновность в совершении инкриминируемых им действий.

Обязанность представления суду первой и апелляционной инстанции указанных «доказательственных сведений» возложена законом на участвующего в деле государственного обвинителя. Однако прокурором в суде апелляционной инстанции вообще не были совершены какие-либо действия, входящие в понятие «уголовного преследования» оправданных лиц.

 В апелляционном представлении прокурора не содержатся сведения, способные к доказательному установлению каких-либо действий оправданных, подпадающих под диспозицию преступления, необоснованно вменённого им в вину. Не были обозначены прокурором такие сведения и в рамках «судоговорения» в прошедших заседаниях суда апелляционной инстанции. Обязанность по продвижению позиции стороны обвинения, направленной на незаконную отмену оправдательного приговора, «прокурор передал судье», которая, в нарушение принципиальных положений российского процессуального законодательства, приняла на себя функцию уголовного преследования, активно реализуя её в ходе судебного заседания 12 апреля  2022 года.

Судебное разбирательство, в соответствии со статьей 252 УПК РФ, проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Указанное правило распространяется и на судебные разбирательства, проводимые апелляционной инстанцией в отношении оправданных лиц.

Однако, вопреки указанному требованию закона, судьёй Ануфриевой О.А., в судебном заседании 12 апреля 2022 года, сознательно и целенаправленно исследовались обстоятельства, которые, по мнению судьи, не соответствовали правилам промышленной безопасности, но были совершены не оправданными, а якобы были допущены проектировщиками упомянутого гидрозатвора (HV-9300901-AS). 

Данные обстоятельства не вменялись в вину Чиркину и Богданчику, не вошли в содержание оправдательного приговора, поэтому не могли быть предметом апелляционного разбирательства. Подобное основание к отмене оправдательного приговора не содержится и в апелляционном представлении прокурора, в связи с чем действия судьи (по привнесению в дело неподлежащих исследованию обстоятельств) сторона защиты рассматривает в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, выразившегося в недопустимом выполнении судьёй функции уголовного преследования оправданных.

Кроме того, судебные исследования, имеющие отношения к оценке деятельности юридических лиц на предмет несоответствия этой деятельности существующим техническим правилам, не могут быть предметом уголовно-процессуальных разбирательств, поскольку согласно части 1 статьи 252 УПК РФ «Судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению».

Участвующий в деле государственный обвинитель Крысин В.В., по чьему представлению было возбуждено апелляционное производство по настоящему делу, устранившись от уголовного преследования оправданных, фактически передал функцию поддержания «доводов» своего представления (и, следовательно, функцию поддержания обвинения, необоснованно выдвинутого против Чиркина и Богданчика), председательствующей по делу судье Ануфриевой О.А,  которая (по непонятным причинам) приняла к исполнению функцию уголовного преследования оправданных, чем грубо нарушила принципиальные положения российского уголовного судопроизводства. 

Как следует из содержания аудио протокола, государственный обвинитель в судебном заседании 12 апреля 2022 года задал эксперту Маликову всего 10 вопросов, ни один из которых не может быть отнесён к категории вопросов, направленных «на  разъяснение»  экспертного заключения, в то время как судья задала эксперту Маликову 61 (!!!) вопрос. 

Большинство вопросов судьи были направлены не на разъяснение не понятных суду положений заключения эксперта Маликова, (как того требует закон), а на недопустимое привнесение в сферу апелляционного рассмотрения дела ряда обстоятельств, выходящих за пределы, предъявленного Чиркину и Богданчику обвинения, которое было предметом исследования судом первой инстанции.

Как полагает сторона защиты, подобное поведение судьи продиктовано стремлением опорочить проведённые по делу экспертизы. Судьёй был избран несоответствующий закону режим допроса, который создавал для экспертов определенные затруднения, поскольку формулирование экспертных ответов на вопросы судьи, поставленные перед экспертами в незаконном режиме, требовало от экспертов проведения дополнительных исследований. 

Истинные цели подобных действий судьи понятны участвующим в деле адвокатам. Эти цели состоят в «необходимости» опорочить имеющиеся в деле экспертные заключения в области промышленной безопасности экспертов Маликова и Орешкина, которые были положены судом первой инстанции в обоснование вынесенного по делу оправдательного приговора, необоснованно назначить по делу так называемую «повторную экспертизу» и привлечь к её проведению «специалиста», который, (по предположению адвокатов), в нарушение легальных процедур судопроизводства, консультировал судью по специальным вопросам этого дела.

 Первые 8 вопросов государственного обвинителя, поставленные перед экспертом Маликовым, не относились к существу проведенной им экспертизы, а представляли из себя попытку, с помощью надуманных прокурором обстоятельств, незаконно получить от эксперта сведения, способные опорочить достоверность его заключения. Имеется в виду, получение сведений о том, что якобы эксперт Маликов находился в материальной зависимости от ООО «КИНЕФ». Ни один из ответов эксперта Маликова на поставленные прокурором вопросы не дал ему возможности реализовать на практике надуманную им версию о якобы имевшей место «материальной зависимости эксперта Маликова от ООО «КИНЕФ»». 

Неудачная попытка прокурора задать первый вопрос была прервана судьёй, в силу чего не была им реализована. Второй вопрос прокурора сводился к тому, «имеет ли эксперт Маликов какое-то отношение к ЗАО НПО «Ленкор»»? Третий вопроспрокурора был о том, как долго Маликов занимал по совместительству должность заместителя технического директора ЗАО НПО «Ленкор». Четвёртый вопрос уточнялгод, с которого Маликов занимал эту должность. Пятый вопрос сводился к уточнению термина «творческий отпуск», употреблённого экспертом в ответе на предыдущий вопрос прокурора. Шестой вопрос прокурора требовал от эксперта разъяснения того, что входило в его обязанности по работе в качестве заместителя директора технического ЗАО НПО «Ленкор».  Седьмой вопрос требовал от эксперта Маликова рассказать всё, что ему известно «о работе» «Ленкора» с ООО «КИНЕФ» и определить «объём» этой работы. Восьмой вопрос предлагал эксперту указать, кто непосредственно проводит экспертизы? Имеется-ли какой-то штат экспертов, или их привлекают?

Эксперт Маликов не смог ответить на последний вопрос прокурора.

Все перечисленные выше вопросы прокурора не имели отношения к содержанию исследуемого экспертного заключения и, по мнению авторов «Возражений на действия председательствующего», судья должна была отвести все эти вопросы прокурора, как не относящиеся к существу проводимого судебного действия, а именно судебного допроса эксперта. Несоответствие закону действий прокурора выразилось в том, что все 8 вопросов, поставленные им перед экспертом Маликовым, не имели отношения к тем целям производства допроса экспертов, которые законодательно установлены частью 1 статьи 205 УПК РФ.

После того как эксперт Маликов не смог дать ответ на последний вопрос прокурора, судья активно продолжила незаконную «линию прокурорского допроса», поставив перед экспертом вопрос, не имеющий отношения ни к содержанию экспертизы Маликова, ни к обвинению, предъявленному Чиркину и Богданчику.

Первый же вопрос судьи прозвучал следующим образом: «Нет вы всё-таки ответьте конкретно. Эксперты «Ленкора» осуществляют деятельность с «КИНЕФ» на привлечённой основе или на постоянной, как штатные сотрудники?» Указанный вопрос судьи также не соответствовал требованиям закона, сформулированным в части 1 статьи 205 УПК РФ.

На этот, более чем странный вопрос судьи, был получен вполне конкретный ответ эксперта Маликова: «Я не знаю, потому что «КИНЕФа» я не касаюсь вообще». Данный ответ эксперта окончательно «поставил крест» на надуманной версии прокурора о том, что якобы эксперт Маликов состоял в некой зависимости от ООО «КИНЕФ», что исключало его участие в деле в качестве эксперта.

После вмешательства судьи в допрос прокурора последним было задано эксперту Маликову ещё 2 вопроса, также не имеющих отношения к данному экспертом заключению.

      Невзирая на полное фиаско прокурорской версии о зависимости эксперта Маликова от ООО «КИНЕФ», судья, получив право на постановку вопросов перед экспертом, предприняла новую «попытку вернуть к жизни» указанную версию прокурора о якобы имевшей место материальной зависимости эксперта Маликова от ООО «КИНЕФ», открыто выступив тем самым на стороне обвинения, задав эксперту Маликову несколько вопросов на данную тему.

         Кроме того, судья, невзирая на то, что ни в апелляционном представлении прокурора, ни в ходе апелляционного рассмотрения дела, прокурором не ставился вопрос о якобы недостающей эксперту Маликову аттестации Э-7 ЗС. Тем не менее, судья задала эксперту Маликову несколько вопросов на эту «тему», приняв на себя «обоснование» якобы недостаточной компетентности эксперта Маликова. 

Часть вопросов, заданных судьей эксперту Маликову, были направлены на выявление обстоятельств, не вошедших в предъявленное подсудимым обвинение. Целью этих вопросов, по мнению стороны защиты, стало стремление судьи найти «основания» для того, чтобы опорочить заключение эксперта Маликова.

Сторона защиты считает, что в указанной части действия судьи являются существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и посягают на принципиальные основы осуществления правосудия в России.

Часть вопросов, поставленных судьей перед экспертом Маликовым, выходили за пределы круга фактических обстоятельств, использованных экспертами для дачи ими экспертных заключений по вопросам, поставленным перед ними судом первой инстанции. В таких условиях эксперт был лишён реальной возможности осмыслить содержание порою откровенно нелепых (с технической точки зрения) вопросов, формулируемых судьёй в устной форме.

В целом, допрос судьёй эксперта Маликова представлял из себя сплошные отступления от установленных законом правил допроса экспертов.

1) Так, эксперт Маликов далеко не всегда понимал вопросы, поставленные перед ним в устной форме председательствующей судьёй, в силу чего был лишён возможности дать развернутые ответы на поставленные вопросы.

В качестве примера можно привести следующую ситуацию:

Судья: … во всех случаях проведения газоопасных работ, связанных с разгерметизацией трубопроводов оборудования, в наряде-допуске должна быть утверждена начальником цеха «схема удаления продукта, пропарки, промывки и установки заглушки». Вот она-последовательность. Вот на этой схеме покажите мне, как удалялся продукт из разгерметизированного участка? Если он удалялся, если нет, то… 

Реплику судьи трудно квалифицировать как вопрос, поставленный перед экспертом.  Судейская реплика более похожа на некомпетентное «экспертное утверждение», поскольку судья, исходя лишь из одного названия, обозначенного на типовом бланке исследуемой схемы, безосновательно стала утверждать, что этим названием определяется последовательность проведения подготовительных операций к проведению исследуемых работ, в ходе которых произошёл взрыв, повлекший гибель людей.  Об этом свидетельствует реплика судьи: «Вот она-последовательность», прозвучавшая после публичного прочтения ею названия типового бланка. 

В действительности же последовательность проведения подготовительных операций к проведению газоопасных работ определяется не названием типовых бланков, а путём проведения профессионального анализа совокупности применимых к ситуации технических норм, правил и соответствующих инструкций силами экспертов в области промышленной безопасности, который должен осуществляться в каждой конкретной ситуации соответствующими специалистами.

Имея собственную (не экспертную) точку зрения о том, что якобы последовательность подготовительных операций к производству работ по установке заглушки определяется названием схемы, отображенном на типовом бланке, судья фактически вступила в дискуссию по специальным вопросам с экспертом, что сторона защиты рассматривает в качестве явно недопустимых действий со стороны председательствующего.

Некомпетентность судьи в вопросах промышленной безопасности проявилась в том, что из содержания её вопроса следовало, что якобы «продукт» должен был удаляться «из разгерметизированного участка». На самом же деле, все возможные подготовительные мероприятия, минимизирующие опасность проведения работ, должны проводиться «до разгерметизации участка», при условии наличия технической возможности их проведения.

Совершенно очевидно, что эксперт не мог понять смысла вопроса, поставленного перед ним председательствующей судьёй, не имеющей компетенции в области промышленной безопасности. Об этом свидетельствует вопрос эксперта.

Эксперт: Что значит «из разгерметизированного участка»? 

Этот недоумённый вопрос эксперта был вызван тем, что «из разгерметизированного участка» удаление «продукта» при проведении газоопасных работ по отглушению фланцевой пары существующими технологиями не предполагается.

2) Многие заданные судьёй устные вопросы содержали сведения об обстоятельствах, которые не были предметом экспертного исследования, проведенного Маликовым в суде первой инстанции, в связи с чем эти вопросы могли быть поставлены перед ним только при назначении по делу дополнительной экспертизы. Это правило вытекает из содержания части 1 статьи 207 УПК РФ. Не смотря на упомянутое требование закона, судья продолжила постановку перед экспертом Маликовым новых вопросов, содержащих в своём составе обстоятельства, которые не были исследованы экспертом при проведении им первоначальной экспертизы по вопросам суда первой инстанции.

3) Все вопросы судьи, относящиеся к исследованию обстоятельств работы Маликова в ЗАО НПО «Ленкор» были поставлены перед экспертом Маликовым в нарушение положения статьи 252 УПК РФ, которое устанавливает пределы возможного исследования обстоятельств дела «только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению».

Совокупность только этих трех (перечисленных выше) обстоятельств даёт стороне защиты основания для утверждения о том, что допрос судьёй эксперта Маликова был осуществлён с многочисленными грубыми нарушениями уголовно-процессуального законодательства.

По поводу «схемы удаления продукта, пропарки (продувки, промывки) и установки заглушек» сторона защиты обращает внимание председательствующего судьи на то, что оправданному Богданчику Н.Л. не вменялись в вину нарушения, допущенные при составлении указанной схемы, а оправданному Чиркину И.А. вменялось в вину то, что он, «утверждая схему, не учел факт, что с момента перекрытия задвижек в гидрозатворе и примыкающем к нему трубопроводе находилось не менее 740 куб.м. факельных газов».

Суд первой инстанции тщательно исследовал обстоятельства взрыва и достоверно установил, что газ, находившийся в системе (от входных задвижек до оголовка факельного ствола) не участвовал во взрыве, в связи с чем указание следственной власти на якобы имевшее место нахождение в трубопроводе «740 куб.м. факельных газов» носит бессмысленный характер, поскольку участвующие в деле эксперты, а также члены государственной комиссии достоверно установили, что причиной взрыва стала газо-воздушная смесь, находившаяся в верхней части гидрозатвора и примыкающей к нему фланцевой пары.

При этом по делу установлено, что в ходе подготовительных мероприятий были проведены работы по максимально возможному уменьшению количества газа в гидрозатворе посредством максимально допустимого поднятия уровня воды в гидрозатворе (свыше 105% от уровня, установленного технологическим регламентом).

То обстоятельство, что в гидрозатворе после перекрытия задвижек остаётся некоторый объем газа (в гораздо меньшем количестве, чем это утверждается обвинительной властью), предопределяет отнесение исследуемых работ к разряду газоопасных, производство которых должно проводиться специально обученным бойцам военизированного газоспасательного отряда (ВГСО). 

Адвокат Новолодский попытался устранить недоразумение, вызванное некомпетентным суждением судьи в вопросах промышленной безопасности, и обратился к суду с просьбой предоставить оправданному Богданчику Н.Л. (высоко квалифицированному специалисту в области промышленной безопасности) возможность разъяснить суду содержание исследуемой «схемы удаления продукта, пропарки и установки заглушек».      

Попытка стороны защиты внести ясность в исследуемый вопрос путём реализации права оправданного непосредственно участвовать в исследовании письменных доказательств завершилась неожиданным отказом судьи по следующим мотивам. 

Судья: … Оправданный не может что-то эксперту показывать. 

Судья даже не поняла, что оправданный Богданчик хотел дать пояснения не эксперту, а судье и другим участникам процесса, которые в данный момент непосредственно исследовали «схему удаления продукта, пропарки и установки заглушек» и устранить недоразумение, возникшее в ходе некомпетентного исследования судьёй упомянутой схемы. Он хотел всего лишь разъяснить действительное содержание и смысл использования бойцами ВГСО исследуемой схемы.

Существенным нарушением процессуальных правил допроса экспертов стала постановка вопросов перед экспертами в устном виде, в тех случаях, когда вопросы содержали новые обстоятельства, ранее не доводившиеся до экспертов. Постановка устных вопросов в этих случаях максимально затрудняла экспертам возможность давать содержательные ответы, которые могли бы использоваться по делу в качестве доказательств. 

Адвокат Новолодский обратился к допрашиваемому эксперту Маликову с вопросом: «Желаете ли Вы, чтобы вопросы, которые ставились перед Вами были сформулированы в письменном виде, что бы Вы получили время на их изучение и могли определить, входят ли поставленные перед Вами вопросы в Вашу экспертную компетенцию?»

Эксперт изъявил желание, что бы адресованные ему вопросы формулировались в письменном виде.

Адвокат Новолодский попытался сделать соответствующее заявление, о чем свидетельствует зафиксированная в протоколе фраза: «… у стороны защиты есть заявление, Ваша честь…».

Реакция судьи на попытку адвоката сделать заявление не соответствовала закону. 

Судья: «ну после окончания…». Смысл этой фразы судьи сводился к запрету защитнику сделать необходимое стороне защиты заявление непосредственно в ходе допроса эксперта. И означало, что заявление, по мнению судьи, может быть сделано только «после окончания…» допроса эксперта, то есть тогда, когда актуальность такого заявления будет полностью утрачена.  

Адвокат Новолодский попытался возразить против незаконных действий судьи: «Ваша честь, я имею право делать заявления на любой стадии процесса».

Судья заявила, что «Никакие заявления суд принимать не будет. Адвокат Новолодский, если вопросов нет, присядьте пожалуйста».

Данный эпизод рассматривается стороной защиты в качестве откровенного воспрепятствования деятельности защитника по осуществлению его профессиональной деятельности посредством лишения его всех процессуальных возможностей, которые предоставлены ему законом. 

Следующим эпизодом, несоответствующей закону деятельности судьи, явилась попытка поставить перед экспертом Маликовым вопрос о некоем «заключении эксперта», которое якобы установило «объем пожаро-взрывоопасной смеси в трубопроводе».

Во-первых, сторона защиты обращает внимание на то, что никакой экспертизы на сей счет в уголовном деле не имеется, а во-вторых, на то, что вымышленная судьёй «экспертиза» и якобы полученные в результате её проведения сведения о «большом объеме пожаро-взрывоопасной смеси в трубопроводе», на которую судья сослалась в своем вопросе, не оглашалась и не исследовалась судами первой и апелляционной инстанций, в связи с чем судья не вправе была использовать это обстоятельство (в качестве якобы установленного) при формулировании вопросов эксперту.

Непредвзятость судьи могла бы помочь ей в уяснении важного для дела обстоятельства, прозвучавшего в ответе эксперта Маликова: «Мы видим по результатам того, что произошло, - взрыв произошел в гидрозатворе, то есть, если бы было в трубопроводе N-ое количество, достаточное, то взрыв бы распространился совершенно по-другому. Это косвенное доказательство того, что там не было…»

Однако, судья вновь прервала ответ эксперта, который не укладывался в её обвинительное видение обстоятельств дела.

Судья: «Ну это уже вопрос к экспертам взрывотехникам».

Эта реплика судьи свидетельствует о её желании опорочить заключение эксперта Маликова, поскольку его ответ на вопрос судьи (в том числе и о направленности взрыва) полностью соответствует его экспертной компетенции и никаких экспертов-взрывотехников для разъяснения этого вопроса не требуется. 

Кроме того, защита обращает внимание судьи на то, что по делу было проведено две экспертизы, исследующие механизм взрыва: 

- пожаро-взрыво-техническая судебная экспертиза от 30 ноября 2017 года (т.22 л.д. 71-109);

- комплексная взрыво-пожарно-техническая экспертиза от 1 марта 2018 года (т.22 л.д. 54-64).

Выводы этих экспертиз сходятся в своих выводах о том, что произошёл взрыв газовоздушной смеси, содержащейся в верхней части внутреннего объема гидрозатвора и области, прилегающей к гидрозатвору снаружи до места нахождения фланцевой пары.

Указанные выводы экспертов-взрывотехников, и исследованные ими фактические обстоятельства были доступны эксперту Маликову, в связи с чем незаконное прерывание судьёй его ответа на поставленный вопрос сторона защиты рассматривает как очередную незаконную попытку опорочить его экспертное заключение.

Сторона защиты полагает, что упомянутые нарушения процессуального закона были использованы судьёй для того, чтобы опорочить имеющееся в деле экспертное заключение Маликова, которое не соответствует недобросовестным целевым установкам судьи в этом деле.

Ещё более грубые нарушения процессуальных правил допроса экспертов проявились в ходе допроса судьёй эксперта Орешкина. 

Перед началом допроса эксперта Орешкина защитник Лактионов, учитывая сложность экспертной оценки обозначенных «на слух» новых фактических обстоятельств, подготовил ходатайство о необходимости постановки вопросов перед экспертом Орешкиным в письменном виде (в связи с технической сложностью исследуемых вопросов). В нарушение положений действующего уголовно-процессуального законодательства, предполагающего право защиты на заявление ходатайств в любой момент судебного разбирательства, когда этого требуют интересы защиты, судья необоснованно запретила защитнику Лактионову огласить его ходатайство, направленное на обеспечение установленных законом условий допроса экспертов, и продолжила допрос эксперта Орешкина в режиме, нарушающем разумные смыслы уголовно-процессуального доказывания. 

Указанные действия судьи участвующие в деле адвокаты рассматривают как беспрецедентное ограничение процессуальных возможностей адвокатов-защитников.

В целом, нарушения, допущенные судьёй в ходе допроса эксперта Орешкина, заключались в том, что судья откровенно перебивала эксперта в тех случаях, когда его предполагаемый ответ не соответствовал замыслу судьи опорочить исследуемое экспертное заключение.

В первом же вопросе судья стала «продвигать» задуманный прокурором проект якобы имевшего место отсутствия у эксперта Орешкина должной аттестации для проведения экспертного исследования, назначенного судом первой инстанции. По замыслу судьи, это должно было привести к признанию заключения Орешкина, недопустимым доказательством, ввиду недостаточности его компетенции. 

На самом же деле, аттестация по категории Э-7 ЗС для ответов на вопросы, поставленные перед экспертом Орешкиным, не требовалась, поскольку все специальные знания, необходимые для ответов на поставленные перед ним вопросы, были подтверждены им при получении аттестации Э-7 ТУ.

..... полная версия не умещается в данном разделе. С полным файлом можно ознакомиться в нашем телеграм-канале: https://t.me/balticlaw/69

Источник: Advokat